Анчи Мин - Дикий Имбирь[Отверженная]

— Как ты можешь так говорить о родном отце! В тебе нет почтения к родителям! — вскричала мадам Пей.

— Мне даже думать о нем противно.

— В тебе течет его кровь.

— Ненавижу себя.

— Но ты ничего не знаешь об этом человеке.

— Он был шпионом.

— Нет, не был.

— Зачем он приехал в Китай? Что могло понадобиться иностранцу в нашей стране?

— Твой отец любил Китай. Он был дипломатом и приехал по работе. Он очень хотел видеть Китай процветающей страной.

— Нет. Он был шпионом. Его работой был шпионаж в пользу западных империалистов. Стремление сделать Китай процветающей страной — это только прикрытие. Это все был обман. А правда в том, что он помогал западным империалистам использовать Китай в своих интересах. Ты была слепа и слишком глупа, чтобы заметить это.

— Эгоистка!

— Что, правда глаза колет, да? Как ты можешь верить тому, что говорят власти?

— Я верю представителям Председателя Мао! Я верю Председателю Мао!

— Тебе мозги запудрили!

— Осторожно, мама! Ты говоришь опасные вещи!

— Я твоя мать. Я готова рискнуть своей жизнью, лишь бы открыть тебе правду!

— Ты несчастная жертва.

— Замолчи!

— Мне жаль тебя, мама. Правда, жаль. Мне жаль и себя, хотя мне не нужна жалость.

— Не слушай ее, Клен… — Мадам Пей легла обратно на диван. Закрыв глаза, она тяжело дышала, я видела, как поднимается и опускается ее грудь. — Имбирь сумасшедшая, как и все в Китае.

— Я не сумасшедшая, мама, это скорее относится к тебе! Ты жила мечтой, придуманной этим французом, и, что хуже того, отказывалась видеть реальность.

— Имбирь!

— Проснись, мама!

— Имбирь! Надо было мне послушаться свою двоюродную бабушку и назвать тебя Чистая Вода, как она предлагала. Такое имя сделало бы тебя спокойней и присмирило бы твой нрав. Но я изо всех сил противилась, чем очень расстроила ее! Бабушка пригласила ясновидящую, которая сказала, что при рождении в тебе было слишком много огня. Меня предупреждали, что ты испепелишь саму себя. Но все эти разговоры были мне безразличны. Мне нравилась та страсть, которую символизировал огонь! Мы с твоим отцом назвали тебя Дикий Имбирь, потому что любили в тебе именно этот огонь. Это имя казалось нам особенным. Твой отец обожал все дикое. Мы надеялись, что, когда вырастешь, ты обретешь ту свободу, к которой так рвалась твоя душа. Но как я могла предположить, что все обернется таким образом! Какое наказание!.. Клен, ее отец любил Китай, и свою дочь он тоже любил. Он умер от рака, когда ей было пять лет. Мой муж был благородным человеком.

— Согласно учению Председателя Мао, — перебила мать Дикий Имбирь, — «любовь между людьми, принадлежащими к разным социальным классам, невозможна».

— Ты была всем для отца!

— Я не желаю этого слышать.

— Как только тебе совесть позволяет так говорить?

— Ты обижаешь меня, мама.

— Ради Бога!

— К черту Бога, пустой звук!

— Ты будешь наказана за богохульство.

— Быть дочерью таких родителей — уже наказание, вот я его и отбываю. В какую бы школу я ни ходила, везде меня называют маленькой шпионкой. Все — и учителя, и одноклассники — относятся ко мне с недоверием. Как бы я ни старалась, меня нигде не принимают. Вот, посмотри!

Дикий Имбирь засучила рукав и показала свои раны.

Вдруг я поняла, почему эта девочка все время почесывалась. Причиной было не кожное заболевание, а заживающие раны, которые вызывали у нее зуд.

— Не заставляй меня говорить то, что причиняет тебе боль, мама, — продолжала Дикий Имбирь. — Все, чего я хочу от жизни, это чтобы меня принимали и чтобы мне верили. Хочу быть маоистом, как и все в нашей стране. Я ведь хочу не так много? Правда, мама? Но из-за тебя и этого француза я обречена.

— О Боже, помоги мне. — Мадам Пей уткнулась лицом в подушку.

— Ну конечно, Боже, помоги мне, мой ребенок в руках дьявола, — вспыхивая, воскликнула Дикий Имбирь. — Мама, не вынуждай меня писать на тебя донос. Я отверженный изгой, я донесу на тебя и уйду из этого проклятого дома!

Мадам Пей задрожала под своими одеялами. Она сделала несколько глубоких вдохов и сквозь слезы произнесла:

— Жан-Мишель, прошу, забери меня. Я больше не в силах это выносить…

То, что сказала Дикий Имбирь, для ее матери было лишено смысла, но мне ее слова были абсолютно ясны. Для нашего поколения стать маоистом было равносильно тому, что для буддиста достичь нирваны. Возможно, мы пока и не понимали как следует маоистской литературы, но с детсадовского возраста нас учили тому, что смена взглядов и убеждений является смыслом нашей жизни, что мы должны поработить свои тело и душу, пожертвовать всем, чтобы достичь этого. Пожертвовать означало учиться не только расставаться со своими самыми близкими людьми, но и предавать их во имя справедливости. Нас также учили справляться с болью, которой неизменно сопровождались подобные действия. Это называли «настоящими проверками», в них была сила, привлекающая молодежь. С 1965 по 1969 год миллионы молодых людей по всей стране, несмотря на собственную боль и общественную огласку, доносили на членов своих семей, учителей и наставников, чтобы показать преданность Мао. Их ждали почет и уважение.

Я прекрасно понимала, насколько важно в наше время быть маоистом. Я и сама отчаянно пыталась пройти все «настоящие проверки». Должна заметить, что мы отнюдь не были слепы в своей вере в Председателя Мао Цзэдуна, поклонение ему как спасителю Китая не было безумством. Ведь правда, если бы он не стоял во главе Коммунистической партии и армии, Китай уже давно стал бы добычей таких сильных держав, как Япония, Великобритания, Германия, Франция, Италия и Россия. Мой отец, преподаватель истории Китая, подтверждал достоверность этой информации, полученной мной в школе. Начавшиеся в 1840 году Опиумные войны[4] служат наглядным свидетельством того, как близок был Китай к гибели. Император династии Цин был неумелым политиком, его вынудили подписать договор о «столетней аренде», согласно которому вдоль прибрежной части Китая целый ряд портов открывался для «свободной торговли». Это произошло после того, как солдаты западных держав сожгли Ихэюань, роскошный императорский дворец в Пекине, и командир союзнической армии развлекался с китайской проституткой на постели императрицы.

Японское вторжение в 1937 году — еще один пример некомпетентности правительства. Оно наглядно показало, что в действительности подразумевали иностранные державы, когда говорили о «свободной торговле». Китай не мог ответить на их притязания, иначе это грозило бы ему новой вспышкой насилия. За весь период японской оккупации было убито тридцать миллионов китайцев. В одном только Нанкине японцы зверски уничтожили триста пятьдесят тысяч мужчин и изнасиловали восемьдесят тысяч женщин.